Судебная система, переживающая бесконечную трансформацию, придумала очередные новшества, которые, по мнению юристов, развяжут судьям руки, а рядовому гражданину ещё больше закроют доступ к системе правосудия.

Причём ещё непонятно, во что реально выльется эта затея, если предложения авторов концепции «24 шага» по реформированию судебной системы закрепят в законах. В статье «Судьи хотят больше денег и власти. Закон уже готовится» мы коротко рассказали, что за новшества в очередной раз продавливают люди в мантиях.

Деньги и свобода

Сюрпризов в концепции много, но мы расскажем о самых топовых, которым удивились опытнейшие правоведы Казахстана. Комментирует руководитель Ассоциации палат юрконсультантов «Қазақстан заң-кеңес» Фарид Алиев.

Шаг 1. Президентский призыв для набора 300 судей.

Наши судьи получают в разы меньше, чем их зарубежные коллеги. Например, у судей первой инстанции на старте карьеры зарплата в 5,7 раза ниже средней годовой зарплаты судей стран, участвующих в Обзоре Европейской комиссии по эффективности правосудия (CEPEJ). У судей Верховного Суда зарплата ниже в 4,1 раза. Даже по сравнению с постсоветскими странами зарплата судей в Казахстане более чем в два раза ниже, чем в Армении, Азербайджане, Эстонии, Грузии, Латвии, Литве, Молдове, России, Украине,

говорят авторы концепции.

Мы не исключаем, что так оно и есть. Но у районных судей в Казахстане сейчас зарплата около миллиона тенге. В Верховном суде — порядка 1,5 млн. И помимо того, чтобы поднять её до европейского уровня, судей собираются стимулировать компенсациями по аренде жилья, добавками дней к отпуску, специализированным медобслуживанием и ранним пенсионным возрастом.

— В Казахстане давным-давно существует кадровый судейский резерв. При этом недавно в новосозданные области назначили людей, никогда не работавших судьями. То есть в резерве реальные профессионалы годами ждут назначений, но их в систему не пускают. Непрозрачность процедуры назначения судей — негативный момент. Освобождение от должностей — то же самое, — говорит Фарид Алиев.

Шаг 3. Исключить рычаги давления силовых органов на судей.

Скажем сразу, что эту норму не поддержали ни Генпрокуратура, ни МВД, ни антикор. Юридическое сообщество также против.

— Любые гарантии неприкосновенности судей, то есть запрет на проведение каких-либо специальных оперативно-розыскных мероприятий будет выглядеть так, что если судья совершил преступление, его даже задержать без санкции генерального прокурора будет нельзя, — говорит глава Ассоциации палат юрконсультантов «Қазақстан заң-кеңес». — А оперативно-розыскные мероприятия — это не только задержание, это ещё и слежка, и прослушка.

Как в таком случае бороться с коррупцией в судейском корпусе?

Дела против судей будут ломаться в судах, потому что процесс сбора доказательств забюрократизируют донельзя.

И тут вообще возникает вопрос — какая связь между «исключением рычагов давления силовых органов на судей» и ответственность за совершенные судьями преступления? То есть авторы концепции априори считают правоохранительные органы инструментом давления на судей? Тогда вопрос к силовикам — что они за кошмар, если их даже судьи боятся?

Дело ясное, что дело тёмное

Шаг 5. Обеспечить реальную состязательность сторон в судебном разбирательстве.

Добиться этой самой состязательности хотят так, чтобы судья вплоть до главного судебного разбирательства не видел всех материалов дела. То есть руководствовался только обвинительным актом прокурора и позицией защиты, рассматривая уголовные дела.

— Как обвинительный акт без материалов уголовного дела поможет состязательности сторон, я не улавливаю вообще, — считает Фарид Алиев. — Это будет выглядеть примерно так: преступника задержали, собрали на него кучу материалов, а судье эту кучу не дают, но просят разобраться по справедливости.

Как судья разберется, если у него на руках фактов нет и он не знает, что произошло? Кто вообще в таком случае и с кем состязается? Я думаю, что Верховный суд это продвигает, чтобы у судей было меньше работы: нет материалов — нечего изучать, а обвинение в суде будет попросту разваливаться.

Полагаю, таким образом хотят улучшить показатели оправдательных приговоров

Судья всегда может сослаться на то, что оправдал преступника, исходя из фактических данных, которые у него были на руках. Состязательность, на которую в данном случае ссылаются авторы концепции, хороша для гражданских процессов, потому что там специфика и механизм состязательности совершенно другие — на доводах спорят два равных между собой лица. А когда уравнивают в суде преступника и прокурора, не предоставляя при этом материалов судье, это вообще не гарантирует вынесение справедливого решения.

Против этой нормы свои заключения дали также все силовики.

Шаг 6. Расширить полномочия следственных судей.

Следственным судьям дано право санкционировать содержание под стражей, пока дело расследуют правоохранительные органы. Однако они не наделены полномочиями проверять представленные доказательства и правильность квалификации деяния. Это нелогично. Из-за этого люди жалуются, что суды идут на поводу правоохранительных органов,

говорят авторы «24 шагов».

А Генпрокуратура им отвечает, что наделение следственных судей дополнительными полномочиями не согласуется с нормами Уголовно-процессуального кодекса. МВД добавило — и противоречит концепции создания следственных судов в принципе.

— Норма, которую предлагают авторы очередной судебной реформы, плоха тем, что следственные суды, которые сейчас не имеют доступа к информации об уголовном деле, дают лишь санкцию и разрешение, условно, на те или иные следственные действия, не погружаясь глубоко в дела, — прокомментировал Фарид Алиев. — Это то же самое, что раньше делала прокуратура. И если расширять полномочия судей, тогда нужно давать им возможность ещё и дела изучать. А это время и утрата самого смысла в следственном суде.

Не по закону — по понятиям

Шаг 9. Оцифровать формирование списка присяжных заседателей.

Первое впечатление, которое возникает от этой идеи, что авторы «24 шагов» долго искали варианты, как бы более эффективно воздействовать на присяжных заседателей. Хотя зачем вообще это делать-то?

— Единый список присяжных, учитывая невысокую гражданскую активность немногочисленного населения Казахстана, будет всегда сравнительно небольшим. И этот список легко можно будет находить в открытом доступе. И на особо активных присяжных, как обычно, по принципу телефонного права, будут давить, я так считаю,

считает Фарид Алиев.

Расширение подсудности рассматриваемых дел присяжными при высокой политико-правовой культуре это хорошо, но не при нашей системе, где отсутствует традиция института присяжных в принципе. Не исключен рост коррупции. И если воздействовать на судей, выносящих неправосудные вердикты, ещё как-то можно, то на присяжных заседателей никак. Риск, что их начнут перекупать, очень велик. Значит, вырастет число невиновно осуждённых или незаконно оправданных. Это тот самый формальный прогресс — по статистике будет больше оправданий, но они все будут получены непонятно как.

Шаг 10. Разделить институты уголовных проступков и преступлений.

— Не понимаю, как пропустили вообще, что осуждённый за уголовный проступок не имеет судимости? Вообще, сам институт уголовного проступка — это заимствование международного правового опыта. И в Казахстане он не пошел. Для чего теперь хотят выделить проступки в отдельный кодекс? Наверное, чтобы в будущем под это дело создать новые суды с новыми рабочими местами, — недоумевает юрист.

Шаг 11. Возможность судей выносить решения на основе принципов права.

Самая скандальная норма, нелогичности которой сейчас удивляются многие бывалые специалисты из сферы права.

Предоставить судьям возможность выносить решения на основе принципов права. Установление приоритета принципов права над нормами права позволит отойти от существующего «нормативистского» подхода в казахстанском праве. Судья должен принимать решение вопреки норме закона (либо в условиях её отсутствия), если она противоречит принципам справедливости и разумности, а также иным принципам, установленным в отрасли права (закона),

такова формулировка этой нормы в концепции «24 шага».

Заметим, что судьи не смогут, а именно будут должны не применять нормы законов, если они противоречат принципам справедливости и разумности.

Остается открытым вопрос, а что вообще мешает суду и сейчас в случае явной правовой коллизии обращаться в Конституционный совет на рассмотрение антиконституционности той или иной нормы закона? Наверное, так проще — пусть судьи сами, руководствуясь внутренними убеждениями, решают исход дела или по закону, или по принципам справедливости и разумности.

— Я предполагаю, что эта норма приведет к таким злоупотреблениям, что наступят серьёзные правовые последствия. «Закон несправедлив,» — скажет суд, и вряд ли кто-то станет с этим спорить. То есть норма развязывает руки судьям и превращает системут в правосудие по понятиям, открывая широкий простор для злоупотреблений при вынесении решений, — считает Фарид Алиев.

Не пишите письма

Шаг 13. Создать семейные суды.

У меня переживания как раз о том, а хватит ли компетентных судейских кадров? Потому что тут же в обоснование указывают, что суд не станет ограничиваться разрешением споров по существу, а предпримет меры по оздоровлению семейных отношений и к примирению сторон. Судья — он кто вообще, психолог или медиатор? Оставалось только дополнить норму тем, что судьи будут помогать исполнять супружеский долг, и был бы полный набор «эффективных» мер по оздоровлению семейных отношений,

говорит руководитель Ассоциации палат юрконсультантов «Қазақстан заң-кеңес».

Шаг 14. Усовершенствовать институт представительства в судебном процессе.

Превратить адвокатов и юристов в помощников правосудия государство хочет давно — периодически с высоких трибун звучат претензии по поводу чрезмерной активности судебных представителей, заваливающих суды своими жалобами и ходатайствами.

— У адвокатов и юристов других инструментов для защиты прав клиентов нет в принципе. Поэтому ограничение нас в праве путём заявлений, жалоб и ходатайств выполнять свою работу — прямое давление на профессию. Если суды будут отказывать представителю в удовлетворении всех его ходатайств, а такое и сейчас случается, то с помощью новой нормы

нас смогут привлекать к ответственности за злоупотребление полномочиями с дальнейшим запретом работать в профессии

И причина здесь в том, что суд хочет оградить себя от дополнительной нагрузки по рассмотрению ходатайств. Запрет нам их писать никак не улучшит качество оказания юридической помощи. Наоборот — серьёзно ограничит и превратит юристов в придаток судебной системы. Будем как инквизиция — судья, прокурор, адвокат/юрист в одной упряжке, — считает Фарид Алиев.

Шаг 16. Внедрить государственное гарантирование бесплатной медиации.

— Здесь надо понимать, что медиаторы — это не профессиональные юристы, но они оформляют медиативные соглашения, обязательные к исполнению. Расширение института медиации, да ещё и за счёт бюджетных средств, рано или поздно приведет к тому, что в судах начнутся тяжбы по обжалованию плохо составленных медиативных соглашений.

Меньше народа — больше кислорода

Шаг 17. Изменить порядок предварительного рассмотрения кассационных ходатайств по гражданским делам.

Эта норма на самом деле про недоступность кассационной инстанции без прохождения так называемого предбанника. Именно так юристы называют предварительное рассмотрение кассационных ходатайств. Большинство юрконсультантов склоняются к тому, что нужно вообще отменить это предварительное рассмотрение и рассматривать ходатайства как это полагается — по существу. Зачем эти лишние движения?

Шаг 18. Расширить сферу споров с обязательным досудебным урегулированием.

Речь идёт о налоговых и таможенных спорах, которые предлагают начинать с досудебного разбирательства.

А теперь представим себе развитие событий, если норма пройдёт в законодательство. Какой-то условный таможенник решит докопаться до какого-то условного предпринимателя, а оснований идти в суд особо нет. Но предпринимателю говорят, что претензии есть, предусмотрен досудебный порядок урегулирования — или договоримся, или пойдем в суд. Большинство бизнесменов пойдут на все, лишь бы не судиться. Так что обязательное досудебное урегулирование таможенных и налоговых споров — инструмент исключительно для того, чтобы кошмарить бизнес. И судьям на руку такая разгрузка,

поясняет руководитель Ассоциации палат юрконсультантов «Қазақстан заң-кеңес».

Кстати говоря, Генпрокуратура так и указывает в своём заключении, что «не нужно принудительно обязывать бизнес проходить досудебный порядок, это противоречит интересам предпринимателей и ухудшит положение налогоплательщиков». Ну а Минфин и вовсе ссылается на то, что ресурсов рассматривать все споры не хватит.

Шаг 21. Создать правительственный арбитраж.

Наделить исполнительную власть судебными полномочиями — это что-то новенькое. Особенно когда речь идёт о спорах госорганов друг с другом, и о многомиллиардных разбирательств государства с квазигоссектором.

— Правительственный арбитраж фактически означает, что какое-то министерство наделят дополнительными несвойственными полномочиями с подменой функций одной ветви власти функциями другой. Генпрокуратура и Миннацэкономики против, и я разделяю их мнение. Скорее всего, МНЭ и станет этим арбитражом, который начнёт разбирать дорогие споры по своим понятиям, — подытожил Фарид Алиев.

Если подвести итоги,

в каждом из «24 шагов» суды продавливают снижение рабочей нагрузки, при этом не забывая заводить старую песню о низкой зарплате

24 августа в сенате эту концепцию с особым пристрастием разбирали депутаты. На многие из тех норм, что мы здесь разобрали, бурно отреагировали и сенаторы. Но это ещё не факт, что сырые предложения, от которых вреда будет больше, чем пользы, не лягут на бумагу за подписью президента. Прецеденты-то были.