В родном казахстанском «измерении» и то чувствуется некая зашоренность. Стоит заговорить о Синегорье, как в воображении непременно Сфинксом всплывает Бурабай и ассоциативно вспыхивает штамп «казахстанская Швейцария», хотя наш дивный ланд­шафт с бирюзовыми вкрап­лениями озер сформировался раньше. При этом совершенно упускаем из виду находящиеся в окружии Кокшетау бесподобные чаши Имантау и Жаксы-Жалгызтау, бьющееся об утесы микроморе Шалкар и сказочную Зеренду. Павлодарская же земля магнетически сопрягается с овеянным легендами и преданиями Баянау­лом, Алматы – с грандиозными снежными пиками Алатау… И так по любому региону: если навскидку, лишь два-три примера придут на ум.

Не слишком ли мы строги в «фильтрации» ценностей и раритетов? Ведь получается, что знаковые уголки местностей, памятники культуры и истории у нас как будто наперечет. Многое остается на втором и третьем, а точнее выражаясь – на заднем плане, почти выпадая из поля зрения.

Думаю, это не вполне справедливо. И в простых вещах, предметах и явлениях можно разглядеть неброскую, но чарующую и чистую красоту. Надо только пристальней в них всмотреться, вникнуть в их сущность и суть, ощутить скрытую от верхоглядства и небрежения глубину, «выцелить» особинку.

И таких особинок, «камерных» раритетов, причём разного плана, у нас повсюду немало. Пора, отбросив всякую местническую застенчивость, знакомить с ними страну. Это обогатит наших граж­дан, расцветит палитру Отечества, ещё более возвысит дух патриотизма, выражаемого в почитании не только всей огромной страны, но и малой родины, любимого края, его истории, культуры, традиций.

Способствовать этой задаче отчасти будет и наша рубрика «Туған жер» («Родная земля»), которую сегодня открываем иллюстрированным репортажем «Сад камней Қоңыр адыр» о причудливых и возбуж­дающих фантазию объектах ланд­шафта Аршалынского района Акмолинской области.

Название заметок непроизвольно навеял монастырь Рёандзи («храм, где покоится дракон») в Киото, который я посетил в 1995 году. Именно здесь находится знаменитый Сад пятнадцати камней, манящий многочисленную публику со всего света.

Собственно, это обычный средневековый сад, с карпами и экзотическими растениями, с каменным фонарем, каменной же свечой и так называемым сухим пейзажем – комбинацией камней в пес­ке. Магическая притягательность этой искусственно-природной композиции заключается в том, что ни из одной точек осмотра невозможно «объять» взором все 15 камней, а ведь каждый тщится обнаружить у себя сверхзрение.

"Холм, где упокоился Дракон"

Впрочем, и дракона за половину тысячелетия никто из посетителей не обнаружил, тогда как аршалынский гранитный гигант метров на двадцать миллионы лет назад распластался в урочище Қоңыр адыр на хребтине сопки. Местами истрескался, придавленный спудом времен, расшатанный разрыв-льдом, исхлестанный ветрами, но грозный облик все ещё сохранил.

Японский садовник-оригинал философской композицией из камней хотел сказать, что человек никогда не достигнет высшей степени совершенства, а на буром мелкосопочнике, как с казахского на русский переводится название урочища, творила природа. Гораз­до масштабней и внушительней.

Сегуну Сикаку, правителю Страны восходящего солн­ца в XIV веке, феодалы привозили для облагораживания поместья огромные валуны, которые считались шикарным арис­тократическим подарком. Но куда выразительней природные монументы, вследствие магматического выплеска образовавшиеся в казахской степи.

Вокруг одного из них, часто останавливаясь, то приближаясь, то отходя, я бродил более получаса. Сначала глыба напомнила волну с занесенным гребнем. В другом ракурсе, по подсказке крае­веда Ерекболата Кабылды – склонившегося батыра, словно чем-то опечаленного. Действительно, в тверди нижнедевонского периода профиль, шлем и согбенный корпус различимы. А согласно народному поверью, это – высунувшаяся из земли голова змеи, стерегущей целебный родник. Если вглядываться издали, и вправду рисуется такой образ. Вот вам уже три «прочтения», возможны и иные. Исторически же, волей населения возобладала «змеиная» версия, за «многоликим» камнем закрепилось имя – Жылантас, для жителей Аршалы и окрестных сел он священен.

А что означают зияющая дыра под монолитом и бороздки у его основания? Надо полагать, подкоп и использование подъёмного транспорта. Но, похоже, задейст­вованной технике исполин оказался не по тяге. И грустно от мысли, что, вероятней всего, украшение живописной всхолм­ленной долины пытались изъять для превращения в щебень…

В районе ведутся разработки в 37 карьерах, откуда скальная масса поступает на дробилку и далее в «грохоты», на щебеночный и асфальтовый заводы, комбинат строительных конст­рукций и материалов, завод железобетонных шпал…

"Исчадие ада"

Позарились, было, горнодобывающие компании и на «каменные гряды» урочища, но на защиту Басакиной балки – так раньше назывался этот уникальный учас­ток земли – поднялись стар и млад. Цитирую судью район­ного суда Ержана Кумисбекова по статье «Как жители Аршалынского района отстояли Басакину балку», опубликованной информ­агентством Kokshetau Asia 22 октября 2021 года: «Люди подали иск, потому что Басакина балка для жителей района имеет ценность, поскольку здесь имеются растения и птицы, занесенные в Красную книгу Казахстана. Кроме того, в урочище есть чистейшие природные подземные родники, вода в которых не уступает по своему составу минеральным водам, а само оно расположено в непосредственной близости к важному стратегическому объекту, а именно Вячеславскому водохранилищу, которое снабжает питьевой водой столицу».

Для закрепления успеха природный ландшафт Қоңыр адыр вскоре был внесен в список памятников историко-культурного наследия региона, в котором значатся сопка Аюлы (Сторожевая гора), более двадцати курганов, родовой пантеон и другие сакральные объекты. Напомню также, что неподалеку от Аршалов, в ауле Танагуль родился выдающийся государственный деятель Жумабек Ташенов, истинный патриот Казахстана, решительно заявивший в лицо Никите Хрущеву: «...Если произвольно менять границы национальных республик, то к чему конституции республик? Никому не позволено, ни одному органу менять нормы конституций республик! В случае если будут нарушены положения Конституции, то мы будем вынуждены обратиться в международные организации!»

Поэтому вполне закономерно главная улица районного цент­ра названа в честь великого земляка, спасшего Казахстан от утраты территорий. По ней мы и направились в «долину каменных фантазий». Пересекли торгово-деловой центр, отметив обилие вывесок на латинице и присутствие сетей TechnoDom и «Биосферы». Аршалы по статусу – п. г. т., но милая сердцу сельская идиллия пока вполне не изжита. Что подтвердила стая гусей, чинно шествовавшая в сторону магазина «Олимп».

И застряли на «переправе». Знаменитый карьерский мост над речным обрывом был перекрыт локомотивом, что таскает вагоны со щебенкой. Мост этот и железнодорожный, и пешеходный, и автомобильный. Весь в выбоинах от колесищ большегрузов, движение которых вообще-то запрещено, но неостановимо. Многие со страхом на него заезжают.

Выходим, качая головами. Надолго ли заминка? За несколько минут скапливается полтора десятка авто. Между прочим, это главная пропускная точка на трассу Астана – Караганда.

– На весь день закрыли!.. – угрюмо швыряет сигарету водитель из передней машины. – Пути ремонтируют.

Мост – головная боль аршалынцев. Местное начальство лет двадцать обещает построить новый, капитальный, да что-то дело дальше благих намерений не идёт.

Подчас, если сошла вода, выручает старый мостик через старицу, которому за шестьдесят годков. Узенький (рослый человек может ладонями обоих его бортов кос­нуться), невзрачный, да крепко сваренный. Им мы и воспользовались.

В итоге были вознаграждены прогулкой по «парку доюрского периода», изобилующему замыс­ловатыми творениям тектоничес­ких сил. Каких только чудищ ни повидали! Речь наша превратилась в сплошные междометия и возгласы, выражавшие как ужас, так и восторг.

Опишу лишь несколько диковинных махин.

Первой мы увидели каменную «пару». Рассматривали с разных сторон, и потому, что нас было трое, выдали, подобно слепцам из индуистской притчи, ощупывавшим слона, три точки зрения.

– Это Кит и Черепаха!

– Дельфины в синхронном прыжке!

– Нет же, окаменевший ящер распростер крылья!

Поспорили, как водится, но пос­ле диспута и пристального визуального изучения многотонных масс согласились друг с другом.

Легко и единодушно распознали Носорога, уж больно чётко по его корпусу распределились вековые складки, отделяющие разные час­ти «туши». Почти как у тигра «в разрезе» из «Полосатого рейса».

Подле одного чудища поломали голову. Игуану, ехидну припомнили, комодского варана, и все же сочли, что даже последний менее отвратителен. Все сравнения мерк­ли, казались жалкой натяжкой в сравнении с этим монстром, изверженным матерью-землей, исчадием ада, не иначе. Неужели мы в этой «номинации» мировые ужастики превзошли?! Вот бы киноманы сравнили…

Наконец, Ереке, инициатор поездки и добровольный гид, предложил:

– А теперь я вам покажу Человека-великана, вернее, то, что от него сохранилось.

Мы снова запылили по полевой дороге к очередному гранитному феномену.

"Застывшая волна"

В пушкинской поэме «Руслан и Людмила» фигурирует гигантская голова. Нам же предстоя­ло сфотографироваться на фоне грандиозной ладони. Впрочем, и сидючи в ней самой. Подъехав, обомлели. Пять исполинских пальцев. Один – полуотвалившийся. Из груди с хрипом вырвалось:

– Да это же Беш Бармак!

– Вот-вот! На что я и намекаю. Обедать пора, – согласился Ерек­болат Амангельдиевич и, выдержав гроссмейстерскую паузу, добавил: – А перед обедом руки следует помыть. Следующий пункт нашей экскурсии – ручей Бас Акын.

Басакина балка издавна славится студеными ключами. Мы подъехали к самому посещаемому роднику, изливающемуся в березняке. Журчит свой добрый напев, как акын, радуя приклоняющихся к воде и утоляющих жажду (ох, не все прЕклоняются главному источнику жизни на Земле – животворящей влаге, в сторонке – кучи мусора и хлама…). В азарте припали к струям, зачерпывая руками, кружки наполнили. Да залпом сок земных недр не пьется: холоден, аж зубы ломит!

"Скорбящий рыцарь"

Люди впрок запасаются басакинской негазированной. При нас семья заполняла фляги и бутыли по принципу «сколько в багажник вместится». Мы наб­рали полуторалитровую бутылку из-под «Сарыагаша» для лабораторных исследований. Е. А. Кабылда затем передал её в РГП «Центр санитарно-эпидемиологической экспертизы Медицинского центра Управления делами Президента РК на праве хозяйственного ведения».

Экспертиза выявила: концент­рация pH в родниковой воде составила по спецпоказаниям 6,88 при норме 6,0–9,0, общая жесткость 2,13 при «планке» 7,0, содержание металлов приближено к «нулю», другие составляющие тоже отменны.

Изысканной влагой запивали припасенную в дорогу домашнюю снедь, комфортно разместясь в беседке на берегу водохранилища. Здесь крытых, оберегающих от дождя строений несколько. Хочешь – любуйся окрестностями или рыбачь, загорай на меленьком, курортной шлифовки песочке (таковой, увы, и с производственных участков ветрами разносится), отдыхай себе в удовольствие. Удивило отсутствие людей в погожий субботний день бабьего лета.

Восхитительная красота окружала. Сверкала под солнцем бескрайняя водная гладь. Березово-осиновые рощицы на склонах пылали багрянцем и светились позолотой – пышная оправа каменных россыпей Аршалы.

И этот волшебный мир, полный загадок и чудес, «затаился» в каких-то семидесяти километ­рах от Астаны… Совершенно непрос­тительно, что в пристоличном районе толком не развивается инфраструктура, не разрабатываются туристические маршруты, не проводятся слеты юных натуралистов и экскурсии для детей, которые могли бы стать не менее увлекательными, чем посещение различных диснейлендов. Диснейлендов много, а Қоңыр адыр – один-единственный во всем мире. Как Сад пятнадцати камней или Самоцветная полоса Урала, «малахитовая шкатулка» которого не бриллиантами заблистала, а простыми и полудрагоценными камнями, такими как топазы, турмалины, аметисты и горный хрусталь.

Дорогие соотечественники, давайте открывать «затерянные» «малые миры» Казахстана, больше о них рассказывать и всемерно заботиться, делая общим достоянием народа и всего человечества.